Авторы:
Система институализированных политических партий является элементом социального регулирования в эпоху позднего капитализма. Если к этому добавить всеобщее избирательное право, то такой системе, в которой «политика» замкнута в границах электоральной, парламентской и правительственной деятельности, менее ста лет в самых продвинутых обществах. Как показали американский и канадский экономист, антрополог, социолог и политический философ К. Поланьи и современные антропологи, общества, в которых «политика» появляется как автономная сфера, – исторические исключения. В докапиталистических социумах иные связи – такие, как родственные, религиозные и т.д. – определяли целостность общественной жизни и охватывали то, что позже превратилось в независимые системы производственных отношений, политической организации или воспроизводства мировоззрения.
В ХХ в. границы соприкосновения этих двух социальных систем стали взрывоопасными зонами. Экспорт капитала и формальное или неформальное господство «развитых» обществ над «традиционными», с одной стороны, разрушили древние системы социального регулирования («туземное право»), но с другой стороны – не привели к установлению в этих обществах реплик «современной» классовой структуры. Логичным результатом таких половинчатых изменений стало то, что большинство заимствованных политических институтов в тропиках функционирует иначе, чем на Западе, начиная с разделения властей (отсутствовавшего во всех колониальных администрациях) и вплоть до политических партий, избирательных систем и гражданских служб. Для колониальных администраций это было свидетельством того, что «туземцы» все еще нуждаются в длительном периоде «ученичества», прежде чем получить независимость. После деколонизации и в особенности после замедления экспорта капитала и роста государственного долга почти во всех новых государствах на большинство африканских стран был навешен ярлык «несостоявшихся» в той или иной степени – от «несостоявшейся экономики» до «несостоявшегося государства».
Этот специальный номер журнала «Ученые записки Института Африки РАН» представляет собой попытку пролить свет на воздействие таких политических перемен в Африке, прояснив, какого рода политические организации развиваются в ней в течение последних десятилетий.
Долгая волна рецессии (с 1960-х до середины 1990-х гг.) привела к требованиям кредиторов снова изменить африканские политические структуры: они говорили, что пришло время сломать утвердившуюся во многих странах континента однопартийную систему. В действительности трудно было сохранить прежние элиты у власти, когда зарождавшееся государство всеобщего благоденствия разваливалось, и социальный регресс охватывал городские слои и крестьянство. Политические изменения казались необходимыми, и была внедрена многопартийная система (хотя де-факто однопартийность никуда не делась). Исследование политического транзита в Уганде Ф. Кисекка-Нтале вскрывает то, как это происходило во время выполнения программы Международного валютного фонда.
В то же время в социальном отношении партии в Африке становились все более непохожими на исторические модели партий на других континентах. Прежде всего такие партии нелегко идентифицировать с общественными классами. Причина в том, что во многих случаях классовая структура в африканских обществах из-за низкого уровня социально-экономического развития не сложилась в той же степени, что вне Африки, а там, где классовая структура все же сложилась, она разрушилась из-за длительной волны регресса. В своем описании ситуации в позднеколониальной Анголе М. Сантуш показывает один из наиболее ярких примеров воздействия регресса. Аналогичным образом А.Ю. Шипилов объясняет борьбу за власть в Кот-д’Ивуаре как вызванную крахом модели роста страны, приведшим к перестановке политических сил.
Одно из следствий такого развития – тенденция, сближающая субсахарскую Африку с биполярной моделью классов, в которой наиболее видимый раскол отделяет политически господствующий класс от остального населения. М. Вебер указывал на сходство между государственными служащими и остальными наемными работниками: все они отделены от материальных средств производства, управления, научных исследований и финансов в целом. Специфика Африки, вырастающая из особенностей ее развития, заключается в том, что официальная работа по найму стала почти исключением в негосударственном секторе. По мнению некоторых авторов, этот сужающийся горизонт сокращает возможности осуществления социальных перемен и ведет к тому, что оппозиционные партии видят себя как простую замену тем, кто составляет штат государственных служащих в данный момент. Статья Т.С. Денисовой и С.В. Костелянца показывает, что происходит, когда вооруженные повстанческие движения превращаются в политические партии. И если существует только одна модель социальной мобильности, то это может объяснить, почему идеологические различия между африканскими политическими партиями кажутся такими трудными для определения. Статьи И. Агоштиньо и А. Насименто представляют собой исследования двух примеров почти тождественности конкурирующих политических партий с точки зрения их идеологии и социальной базы. Еще только предстоит увидеть, смогут ли встать на иной, новый путь протестные движения, расцветшие на периферии системы чередующихся «партий-государств». То, как далеко может зайти в отрицании системы чередующихся партий движение FixTheCountry в Гане, рассматривается Г.Э. Архином.
Размывание различий между государством и государственными партиями в Африке затрудняет их включение в классификации, разработанные политологами. Один из таких случаев – результат усилий по строительству государства фронта Полисарио в Западной Сахаре – в центре внимания И. Лоуренсо и Ж. Тейшейры. Смешение государства и партии имеет еще один важный побочный эффект в сфере международных отношений: оно также превращает партии-государства во внешнеполитических акторов. Проблема в том, что приходят революции, и нелегко предсказать, кто останется стабильным партнером. Как описывается в статье М. Аты, это и есть та проблема, с которой столкнулась администрация США, когда в 2011 г. события в Египте привели к власти вечно находившихся в оппозиции «Братьев-мусульман» (запрещенная в России террористическая организация). И это, безусловно, причина того, почему восходящие державы в мировой политике, такие, как Китай, предпочитают сводить отношения между государствами к отношениям между партиями, собирая десятки партий на своих дипломатических форумах и в дипломатической сети, как ясно показывает анализ Т.Л. Дейч.
Как сказано в известном справочнике, политические партии представляют собой «недавние, но сложные феномены» (J. Charlot, 1971 г.). Картина некоторых африканских вариантов, представленная в этом специальном номере «Ученых записок Института Африки РАН», далека от полноты. Политические партии – элементы гораздо более сложной системы, в которой воплощаются тенденции общественного развития в Африке. По сути дела, это собрание статей – только веха в деятельности международной сети изучения африканской политики, созданной в 2017 г. Институтом Африки Российской академии наук, Центром изучения Африки Университета Порту (Португалия) и Центром изучения современной Африки Дуалы (Камерун). Следующая за ее первой публикацией – о выборах в Африке (Africana Studia, 2020, № 34) и двумя международными конференциями, эта подборка статей об африканских политических партиях призвана переосмыслить недавние исследования и открыть путь для новых. Организаторы сети надеются в 2024 г., подготовив третью конференцию, расширить как охват тем, так и масштабы коллективных усилий по лучшему пониманию африканской политики.